Наш портал уже публиковал интервью с молодыми учёными, работающими в области нейронаук. Теперь же это вылилось в совместный проект с компанией FutureBiotech: цикл интервью с начинающими свой путь в науке, технологиях и научном бизнесе людьми. И первым героем нашего проекта стала аспирантка известного нейроучёного Филиппа Хайтовича, Вита Степанова.
все фото: Евгения Бабская
— Вита, в сети вас можно найти как администратора Московской школы биоинформатики, основателя компании «Бластим», организатора хакатона по биоинформатике GeneHack. Успеваете ли вы заниматься еще и наукой, как получается всё совмещать?
— Да, я занимаюсь наукой. Я пришла к организационной работе из науки, когда доучивалась на факультете биоинженерии и биоинформатики МГУ. Потом я пошла в аспирантуру — сначала в МГУ, потом в СколТех — и до сих пор остаюсь аспирантом СколТеха. Основная работа для аспиранта — это написание диссертации, статей, изучение научных проблем: так, сейчас я работаю над задачей, связанной с поиском ключевых паттернов аутизма. Я ищу белки — транскрипционные факторы, которые регулируют аутизм-специфичные гены. Кроме того, мы с моей коллегой по лаборатории, Катей Храмеевой, изучаем аутизм-специфичные полиморфизмы, и пробуем выяснить их эволюционное происхождение. До этого у нас был небольшой проект по метаболитам, ассоциированным с человек-специфичным вариантом белка ADSL.
Но поскольку в моей жизни много организационной работы, удачно совмещать науку и администрирование получается не всегда.
Как я справляюсь?
Во-первых, у меня есть команда, в первую очередь — Юра Пеков, с которым мы вместе сделали проект «Бластим» о работе в биотехе и вообще всё, что происходило и происходит в нашей «организационно–ивентовой» деятельности. У нас есть помощники, сотрудники, которых мы нанимаем для работы на отдельных проектах. Во-вторых, приоритеты я расставляю следующим образом: я понимаю, в какой момент от меня потребуется наибольшая степень вовлеченности. Перед вторым GeneHack, например, я знала, что нужно полностью посвятить конец недели только хакатону, и больше ничему. Я постаралась распределить своё время так, чтобы на конец недели у меня не было срочных дел, важных задач, написания текстов, статей, преподавательской работы. И наоборот: когда после Нового года я активно преподавала в СколТехе и занималась научной работой, у нас не было ни одного мероприятия.
Мне очень хочется продолжить заняться наукой, потому что для меня это возможность постоянно быть в тонусе. Люди из научного сообщества мне интересны и больше всего мне хочется учиться именно у них. Мне приятно отмечать, как наука структурирует мои хаотичные мысли.
Я собираюсь написать ещё несколько статей, защитить кандидатскую диссертацию, а дальше посмотрим: возможно, я буду двигаться в сторону смежных сфер: наука и образование, наука и мероприятия, наука и собственный бизнес. Сейчас я учусь и работаю в очень интересном месте — это Сколковский институт науки и технологий, СколТех. Там очень много возможностей для того, чтобы попробовать себя в новом деле, ярко проявить себя.
Мне очень повезло с людьми, с которыми я работаю и с местами, в которых я работаю. Именно поэтому у меня получается успевать больше, чем кажется возможным.
— Что вы считаете самыми актуальными, главными проблемами молодых российских учёных? В каких областях можно надеяться на лучшее, где есть зоны развития?
— Главной проблемой российских ученых, по моему мнению, до сих пор является финансирование науки в России. Остаются и другие проблемы, например, отсутствие целеполагания, причем не только и не столько на уровне глав лабораторий, но и на уровне министерств. Как разобраться, что может быть нужно окружающим тебя людям? Отчасти мы надеемся, что наша деятельность — работа команды «Бластим», работа команды GeneHack, помогает научным комьюнити выходить на контакты с бизнесом, с общественными организациями, с вузами и школами. Как только закрытое научное сообщество станет более открытым, как только быть учёным станет станет так же почетно,как аналитиком или бизнесменом — я думаю, тогда положение науки в России сильно изменится.
— Нет ли риска, что при расширении научного комьюнити, становящегося все более открытым, усилится приток «некачественных» специалистов?
Мне посчастливилось столкнуться с очень серьёзными и требовательными людьми... Я помню своего первого научного руководителя, Александру Борисовну Рахманинову, которой процитировала какую-то статью про бактерию, взятую из непроверенного источника в интернете. Александра Борисовна внимательно посмотрела на меня и сказала: «Вита, вырабатывайте в себе профессиональную брезгливость». Я запомнила эту фразу на всю жизнь. Люди, с которыми я с тех пор работала, имеют высокие стандарты и критерии качества. Если ты попал к хорошему начальнику, то быть раздолбаем тебе не удастся, потому, что с тебя строго спросят, и если ты не умеешь, то тебя научат, а если ты необучаем, то просто не приживёшься. Один из моих научных руководителей Михаил Сергеевич Гельфанд основал с коллегами проект «Диссернет». Ученые, гражданские активисты, журналисты, волонтеры проводят экспертизу кандидатских и докторских работ, в том числе известных и публичных людей. Такие проекты поддерживают ценность звания кандидата или доктора наук.
— Сейчас много говорят о том, что университеты должны больше заниматься научной работой, создавать пространство диалога между институтами и научной средой, быть заинтересованными в новых разработках. Чем это обусловлено и считаете ли вы, что это может принести плоды?
Я поделюсь своим опытом, который кажется мне удачным. На факультете биоинженерии и биоинформатики МГУ очень хорошее академическое образование. Параллельно с ним каждый студент работает с первого года над курсовыми проектами, а далее — над дипломным проектом. Проектная работа очень сильно помогает в образовании. Когда в неё вовлекаешься, лучше осознаешь, что, а главное — для чего ты изучаешь это «что» в университете. Это рабочая модель — и, возможно, самая лучшая для образования. Однако для нее нужны научная база, институт, рабочие группы, в которых студенты могут делать проектную работу. Поэтому научные центры в вузах — это очень важная история. И если удастся её развить, и в результате иметь в каждом вузе лаборатории высокого качества, это будет большой успех. Уровень вовлеченности студентов в образовательный процесс сильно вырастет, вырастет интерес к науке, о котором мы говорили ранее.
— Вернемся немного назад. Результаты прошлогоднего хакатона GeneHack были внедрены и используются различными компаниями и медицинскими центрами. Каким образом получилось быстро этого добиться, пришлось ли помогать участникам и как?
— Все решения, которые были внедрены, «допиливались» после первого хакатона, потому что за два дня сделать абсолютно готовый продукт практически нереально. Но мы изначально просили компании и лаборатории представлять проекты, которые, имеют конкретное практическое назначение и могут быть полезны авторам. Поскольку проекты отбирались именно по такому принципу, нам удалось добиться того, что результаты хакатона не отправились «в стол», а непосредственно сразу после окончания были подхвачены кураторами.
GeneHack отличается от других хакатонов, где участники зачастую самостоятельно придумывают себе задачу и решают её. У нас кураторы приходят со своей условной «болью», рассказывают, какую проблему нужно решить. Поэтому мотивация «заказчика» очень высока, и он охотно работает вместе со студентом все два дня. Мы, в свою очередь, следим за тем, как проект развивается впоследствии.
— В журнале Esquire есть рубрика «правила жизни». Есть ли у вас такие правила, основополагающие жизненные принципы?
— Если говорить о правилах жизни как об основных вещах, о которых я себе ежедневно напоминаю, то это профессионализм, внимание к деталям и хорошее отношение к окружающим. Я стараюсь побеждать в себе негативные эмоции, а все, что связано с добротой, вниманием, и эмпатией, стараюсь в себе развивать.
Я меняюсь, как мне кажется, ежегодно, или даже каждые полгода. И правила жизни у меня тоже меняются постоянно. В последнее время я работаю над собственным профессионализмом, поэтому слежу за уровнем выполняемых проектов, чтобы мне за них не было стыдно.
Материал о хакатоне GeneHack, который тоже был не чужд нейротематики, читайте на нашем сайте завтра.
Серия интервью подготовлена в рамках совместного проекта с компанией FutureBiotech.
